«Эй, кто не брал?
Бисер, коралл!
Кольцо, браслет,
Любой предмет!
Курят неси,
Меняй, проси!
Всё для девиц,
Для молодиц!
За грош товар,
Хорош товар!»
Разносчик кричит, подзывает народ,
— Немало таких повстречаешь у нас.
Но этот?.. змеёй по базару ползёт
Торговцем одетый властитель Аббас .
«Иголки, нитки! Эй кому?
Сюда, недорого возьму!»
«Браток разносчик! А браток!
Иголки есть? Продай пучок».
И подошёл, ускорив шаг,
К армянке-выселенке шах:
«Острее жал. Каков закал!
Пучок за хлеб».
«Ой, обобрал!.. »
«Не спорь, сестрица, о грошах,
Коли тебе твой дорог шах!»
«Да будь он проклят во все дни!
Господь от шаха нас храни!
Живи, разносчик, много лет,
Но шаха поминать не след.»
«И зла же у людей в сердцах!
Что вам дурного сделал шах?
Отвёл он турка меч лихой,
Вас вывел из Джульфы сухой,
В богатый край переселил,
Заботой всякой окружил.»
«Опомнись, даром слов не трать!
Что нам о шахе толковать!
Пусть охромел бы он в тот час,
Как разорить задумал нас!
Он бурей на Джульфу напал
И нас, безбожник, басурман,
Мольбам не внемля, всех угнал
Сюда, в проклятый свой Иран.
Замкнули мы дома, дворы,
Ключи забросили в Араз.
Вот обернулись с полгоры
На край родной в последний раз.
Молились: «Богоматерь-свет,
Ты наши кровы соблюди
И, где б наш ни терялся след,
Домой с чужбины приведи!» —
Так мы молились, а потом,
Вновь оглянувшись, побрели
И под мечом да под кнутом
Толпой к Аразу подошли.
Как море, пенится Араз,
Волну выплёскивает вон.
«Вброд!» — раздаётся вдруг приказ,
Владыкой он произнесён.
Там, сзади — меч, тут — бездна вод.
Рыданья, вопли. Страшный час!..
Над бездной мечемся. И вот
Толпою кинулись в Араз.
Подобный ужас испытать
Не пожелаешь и врагам.
Но не доносятся, видать,
Проклятья наши к небесам.»
И вот изгнанниками вмиг
Уже разносчик окружён,
И гневный нарастает крик:
«Будь проклят шах и шахов трон!»
Аббас косится, страшен взгляд,
Угроза прячется в глазах,
Колени у него дрожат —
И злобно спрашивает шах:
«Вы так ли речь вели о нём?
У всех, бывало, на устах:
«Мы в благоденствии живём,
Благословен иранский шах!»
«Что делать, брат! Мы не вольны.
Ты — свой. Таиться смысла нет,
А перед шахом — лгать должны.
Он — лютый зверь, он — людоед!
Доколе шах и пленник есть,
Сатрап и раб, — хоть век живи —
Дотоле в мире не расцвесть
Добру, и правде, и любви».
Отпрянул разносчик, плащ сбросил он с плеч,
— Армянам предстал разъярённый Аббас,
Сверкая глазами, он выхватил меч
И замертво кто-то свалился тотчас.
Доколе шах и пленник есть,
Сатрап и раб, — хоть век живи,
— Дотоле в мире не расцвесть
Добру, и правде, и любви.