Тысячеголосый соловей

Тысячеголосый соловей

(Отрывки из неоконченной поэмы)

1.            АРЭГ В ТЁМНОМ ЦАРСТВЕ

Шёл долго доблестный Арэг и видит: вкруг него страна,

Где чёрны небо и земля, и ночи тень черным-черна.

Вот замок чёрный перед ним вознёс громады чёрных стен.

Оттуда слышен песни звук — тоской тот звук запечатлен.

Там дева наверху стоит, и слёзы льёт, и вниз глядит,

И песни горестный напев из уст красавицы звучит.

Дева

Увы! Зачем пришёл, храбрец,

Ты в эту мрачную страну?

Кто путь направил твой сюда,

Того добром не помяну.

Беги, оставь наш чёрный край,

Или растерзан будешь ты:

Сейчас появится, узнай,

Дэв-людоед из темноты.

Арэг

Кто ты, красавица, скажи?

Зачем тебя я вижу тут?

И почему глаза твои

Так безутешно слёзы льют?

Ты так прекрасна, так нежна;

За что, ответь, — я не пойму, —

Печальная, заточена

Ты в эту мрачную тюрьму?

Дева

Ах, я красива, — за собой

Лишь эту знаю я вину;

Из-за неё явился дэв

В мою чудесную страну.

Нашёл меня, меня схватил,

Унёс из родины моей

И в замок чёрный заточил,

Где я не знаю светлых дней.

Здесь, жалкой пленницей его,

Томясь, и плача, и грустя,

Живу, не вижу никого,

И безотрадна жизнь моя.

Храбрец, ждать дэва не дерзай.

Он близок, грозный людоед:

Беги, оставь наш чёрный край —

Или тебе спасенья нет.

Арэг

Не испугаюсь я, сестра, —

Не страшен храбрым смерти зев.

С тобою здесь останусь я,

Какой ни угрожай мне дэв.

Уж не расстанусь я с тобой,

Или в бою погибну, знай,

Иль бросишь и сама со мной

Ты этот чёрный, мрачный край.

Одно поведай мне скорей:

Откуда должен дэв прийти

И, чтоб сразить его верней,

Куда мой лук мне навести?

Дева

Вон из-под чёрной той горы

Сверкнёт его свирепый взор.

Бьёт красный пламень изо рта,

Колеблет голос гребни гор.

Семь алчных у него голов,

Его в четвёртую одной

Стрелой единственной рази,

Хотя б просил он о второй.

Гляди! Вот он идёт во мгле,

Всё сокрушая, всё губя.

Уйди, а я в моей тюрьме

Молиться буду за тебя.

И за кромешной чёрной тьмой сокрылись даль и гор края.

Раздался дэва грозный рёв — качнулись небо и земля.

Пришёл он, пламенем дыша, подобен туче грозовой.

Пришёл, как море в скалы бьёт рассвирепевшею волной.

Грозя, на светлого врага он бросил разъярённый взгляд,

И голос загремел во тьме, как грома тяжкого раскат.

Чёрный дэв

Кто ты, земное существо?

Как ты попал, смельчак, сюда?

Иль имя грозное моё

Не слыхивал ты никогда?

Не видел сёл и городов,

Где я прошёл, громя, губя?

Пожрал я тысячи бойцов

Храбрей, огромнее тебя.

А ты — ты кто такой, малыш,

Что принял столь отважный вид?

Как звать тебя? Хочу я знать,

Кого пожрать мне предстоит.

А ну — с чем выйдешь на меня?

Вот у меня есть семь голов!..

Так в клубах дыма и огня

Гремят раскаты грозных слов.

Арэг

На бой, чудовище, иди,

Перед тобой стою я, смел.

Есть сердце гордое в груди,

В руках семь смертоносных стрел.

Сказал Арэг и поднял лук, и, ярым голосом взревев,

Сражённый меткою стрелой, кляня Арэга, рухнул дэв.

«Ударь ещё!» — рыча, молил

В предсмертных муках исполин.

«Один у матери я был,

Один зарок, удар один!» —

Ответил доблестный Арэг, и умер чёрный дэв, и вот

На чёрную его страну потоки света солнце льёт.

2.            СКОРБЬ ПЕВЦА

В день праздника, в весенний день, сиявший с голубых высот,

Мечеть далёко обступив толпой бесчисленной, народ

Моей молитвы ждал. Взошёл я радостно на минарет.

Внизу широкая земля, вверху — небес бездонный свет.

Трепещет грёзами душа — невольно песни полились.

И птицы дивные, кружась, над головой моей вились.

Примчались, вещие, ко мне они из сказочных миров,

Заслышав в горной высоте далёкой песни сладкий зов!

И, подлетев ко мне, одна меня на крылья вдруг взяла

И сквозь сияние небес с собой стрелою унесла.

Осматриваюсь, вижу я, что в дивный рай перенесён.

Глаза открою — красота, закрою — мнится: это сон.

Нетерпеливою душой я, восхищённый, жадно жду

Всё новых зрелищ и красот. И всё иду, и всё иду, —

Иду, как будто бы парю, и сладок лёгкий мой полёт.

Я полон счастья, будто ввек не знал ни горя, ни забот.

Рукой раздвинувши покров неувядающих цветов,

Выходит пери — вижу я — из глубины густых кустов.

По ветру кинув волоса, вся неге рая предана,

Прекрасна, сказочна, светла, ко мне идёт, идёт она.

Я и блестящий луч звезды

 Играли вместе над рекой.

Я и блестящий луч звезды

Дремали вместе в час ночной.

Вдруг взгляд её лучистых глаз упал сияньем на меня.

Дыханье замерло в груди, окаменел на месте я.

«Кто ты, — воскликнула она, — неустрашимый дух земной?

Не пролетало даже птиц досель над нашею страной.

Как мог ты в этот край попасть, земной неведомый пришлец?

Смущаешь взором тишину ты наших девственных сердец.

Когда ж достоин ты войти в наш светлый рай, тогда приди:

Под этим деревом усну я, приклонясь к твоей груди.

Но горе, если будешь ты соблазном страстным увлечён, —

Тогда с тем счастием навек ты разлучиться обречён».

И пери, приклонясь ко мне, закрыла звёздные глаза.

И дивной груди предо мной дышала нежная краса.

Но вид красавицы мой ум забвеньем сладким оковал:

Склонилась голова моя — и пери я поцеловал.

«Увы!» — воскликнула она. Очнулся я — уж пери нет.

«Увы, несчастный!» — замер звук, и сердце замерло вослед.

Другая пери в этот миг предстала мне, легка, нежна, —

Себя невольно я спросил: иль бестелесная она?

Шла, беззаботна, молода, по берегу, тропой лесной,

И весело звенел в лесу смех серебристо-молодой.

Ха-ха, ха-ха!

С ума сошла!

Ах, пери! Мечется везде —

Всплывает вверх, ныряет вниз.

До облаков, что спят в воде,

Не доплывёшь, как ни трудись.

Смеётся, сидя на волнах,

Над ней волшебниц лёгкий рой,

И вторят им на берегах

Цветы, качая головой.

Тут очи вскинула она, и, потонув в их яркой мгле,

Затрепетал я, и глаза стыдливо опустил к земле.

«Кто ты? — промолвила она. — Каким ты чудом к нам попал?

Доныне смертный ни один на землю нашу не ступал.

Кто б ни был ты, раз ты проник в наш светлый рай, сюда, ко мне,

Приди — мы сладко отдохнём здесь, в изумрудной тишине.

Но не целуй меня — иль век ты будешь слёзы лить о том,

Что вмиг утратил навсегда ты в дерзновении своём».

И приклонила стан ко мне та пери, девственно-чиста,

Вся — жизнь, вся — лучезарный свет, вся — радость, нежность, красота.

Глядел, глядел я и пьянел, глаза сияли всё темней:

Невольно, смутно, как во сне, устами я склонялся к ней, —

И вдруг горячий поцелуй зажёгся на моих устах,

И женский голос в тот же миг укором прозвучал в ушах:

«Увы, несчастный, сколько благ ты с поцелуем потерял!»

«Увы, несчастный!» — вкруг меня весь лес чудесный повторял.

Один стоял я, изумлён, томясь раскаяньем, но вдруг

Вновь услыхал невдалеке я голоса волшебный звук.

Две лилии,

Сёстры мои,

В благоуханной тишине,

С дыханьем струй

Свой поцелуй

Издалека прислали мне.

И третью деву вижу я, — пленительна она была,

Подобно лилии лесной, что между травами взросла.

Молчанье прежнее хранить на этот раз не стало сил,

И вот собрался с духом я и с девою заговорил:

«О, сжалься, госпожа, скажи, в какие дивные края

Перенесён я и кто вы, что так терзаете меня?

Я — человек: не устоять мне против вашей красоты.

О, сжалься, сжалься — не томи меня соблазном новым ты».

«Ты в заповедной той стране, где смертных не было дотоль,

Где неизвестна никому земная страсть, земная боль!

Лишь мимолётная мечта вас переносит в ту страну.

Приди — честна твоя душа: в твоих объятьях отдохну.

Но не целуй меня, смотри — иль, сколько горьких слёз ни лей,

Уж будет поздно: никогда утраты не вернёшь своей».

Так хороша она была, так лик её обворожал,

Что и на этот третий раз я обещанья не сдержал.

С упрёком молвила она: «О недостойный смертный, прочь!»

И вмиг сокрылась от меня таинственного рая дочь.

А я, растерян, одинок, стою и думаю опять:

За вожделенный миг один как мог так много я отдать?

Всё думаю, и всё иду, ищу кругом, ищу везде —

Куда, чудесные, ушли, куда исчезли девы те?

Но тщетны поиски мои: нигде не видно ни одной.

Охвачена моя душа глубокой скорбью и тоской.

И стало всё вокруг меня пустынно, сумрачно, мертво.

Вздыхаю я, ищу, зову — увы! не вижу никого.

Вдруг грозный голос надо мной взгремел: «Убрать его тотчас!»

И потемнело всё кругом, и дивный край исчез из глаз.

И в том же грязном городке на минарете я стою,

Неисчислимая толпа молитву слушает мою.

И, полон пламенной тоски, всё в тот же день уж сколько лет,

Как нынче, радостен, счастлив, взбираюсь я на минарет.

О светлых пери я пою, надеждой трепетной дыша,

Всё им одним посвящено — и песнь, и грёзы, и душа,

Но тщетно жду за годом год, чтоб птицы сказочной крыло

Вновь подхватило бы меня и к светлым пери унесло.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *